В этом году Костанайская область участвует в пилотном проекте «Семейный суд». О том, как может измениться подход к сфере семейно-брачных отношений, и о тонкостях судебного производства с участием несовершеннолетних беседуем с председателем ювенального суда Карлыгаш ШАРМУХАМЕТОВОЙ .
О пилоте
– В чем суть проекта?
– Идея семейного суда в том, чтобы на базе уже действующего ювенального создать коалицию, которая объединит все судебные дела, касающиеся семейных отношений. Сейчас мы рассматриваем только дела, касающиеся детей, а вопросы расторжения брака, раздела имущества, алиментов – все это в обычных судах. Если будет семейный суд, то все эти дела перейдут в один. Это поможет сохранить семьи, укрепить семейные ценности.
В свое время ювенальные суды были образованы для того, чтобы защитить права несовершеннолетних. Перенимали опыт Великобритании, Японии. Семейный суд – следующий шаг. Это идея председателя Верховного Суда Жакипа Асанова. Перенимаем опыт Сингапура. Там, конечно, это уже сложившаяся система с большим функциональным штатом – 11 судей перед бракоразводным процессом занимаются только примирением пар. Положительный опыт хотят привнести в нашу систему. Я считаю, что это правильно. Все вопросы семейные должны решаться сообща. И у судьи должна быть человеческая позиция. Пилотный проект работает с июня 2018 года, сроки завершения пока еще не определены. Он действует в восьми регионах Казахстана. У нас объединяют пока только три суда: ювенальный, костанайский городской и костанайский районный.
– Почему именно Костанайская область была выбрана для пилотного проекта?
– С одной стороны у нас очень активный регион, активные НПО, с другой – есть проблема. Костанайская область занимает второе место по разводам в республике. Процент разводимости у нас 65% (соотношение заключенных браков и расторгнутых). Только за восемь месяцев этого года заключено 3529 браков, расторгнуто 2300.
– Как именно проект внедряют у нас в области?
– Раньше дела о расторжении брака у нас рассматривались в городских судах. Парам формально давали время для примирения, но воссоединяться никто не хотел. С участниками процесса никто не работал, в судах общей юрисдикции нет психологов. Сейчас психолога обязательно привлекают к участию в деле, каждую семью пытаются примирить не формально, а по-настоящему. У нас в суде с 2012 года работает штатный психолог, с июня открылся ресурсный центр по поддержке семьи. Это грантовый проект, которым занимается НПО. Но в рамках пилота. В центре два психолога. Они занимаются бракоразводными процессами в костанайских городском и районном судах. Вполне успешно – за 8 месяцев 38 семейных пар забрали заявления. Правда, этот проект по гранту действует только до декабря, будет он продлен или нет, неизвестно.
– Получается, вы сами определяете способы работы с семьями?
– Каждая область придумывает что-то свое, затем общий результат будет проанализирован, выделены наиболее эффективные способы. Поэтому мы ищем разные варианты. К примеру, в этом году заключили меморандум с наркодиспансером, они раз в месяц бесплатно кодируют двух женщин от алкогольной зависимости. Это очень важный момент: чаще всего мам лишают родительских прав из-за того, что они пьют. Но есть такие, в которых есть искра надежды, с ними можно работать. За время сотрудничества 27 женщин закодировались, повторно дела о лишении их родительских прав к нам не поступали. Ну и помимо этого мы используем уже внедренные механизмы: медиаторов, суд биев.
О детях и семьях
– Не боитесь того, что нагрузка увеличится? Ведь вам и без того приходится работать с делами об определении места жительства ребенка, с делами по лишению родительских прав, а тут еще и это...
– Зато при расторжении брака сразу можно будет решить многие вопросы на первом же этапе. Те же спорные моменты по определению места жительства ребенка. Ведь до 10 лет сам ребенок не имеет права решать, с кем из родителей останется, а мама и папа часто спорят, с кем жить детям.
– Кстати, а почему в таких спорах преимущество имеет обычно мама? Ведь по закону права обоих родителей верны.
– Это действительно так. Но считается, что только мать может дать ребенку в полной мере необходимое ему внимание, заботу, ласку, которые несвойственны мужчинам. Конечно, обо всех отцах этого сказать нельзя. Но есть немало примеров, когда дети, выросшие с отцом, особенно девочки, впоследствии не могли освоить социальную роль женщины, матери, от этого страдали уже их дети. Мальчики, выросшие без матери, обычно недолюбленные, в подростковом возрасте у них начинает проявляться девиантное поведение. Повторюсь, каждый случай индивидуален, я говорю об общей тенденции.
Идеальное решение проблемы – если родственники договариваются между собой. У нас был такой случай: об определении места жительства ребенка спорили отец и бабушка 4-летней девочки. Передо мной встала дилемма: понятно, что девочка маленькая, что бабушка за ней будет лучше ухаживать, чем отец. Отец живет один, работает посменно. Но в данной ситуации по закону преимущество у отца. Мы с ними работали 3 месяца, привлекали психологов, медиаторов. В итоге я вызвала бабушку и попросила ее помириться с зятем. «Вы ему уступите, он вам через месяц ребенка вернет», – говорю ей. Кое-как уговорила. Подписала бабушка мировое соглашение. Через пару часов звонит мне психолог: отец вернулся, говорит, что согласен, чтобы ребенок... остался с бабушкой! К сожалению, в спорных ситуациях часто цель не забота об интересах ребенка, а желание отстоять свою позицию.
О личном участии
– Судя по тому что вы рассказываете, семейный суд выходит на новый уровень отношений. И это уже не просто инстанция, которая выносит решение, но организация, которая воспитывает?
– Воспитательная функция у суда всегда была: и в уголовных процессах, и в административных, и в гражданских. Но именно в нашем деле, в работе с детьми и семьями, нужны в первую очередь неравнодушные люди. Пусть даже на деле помочь не можем – хотя бы советом, правильной реакцией.
Я всегда говорю: будьте неравнодушны! Как остаться бесстрастным, когда, к примеру, рассматривается дело о лишении родительских прав отца двоих детей? Подали на лишение потому, что жилищные условия плохие, ремонта в доме давно не было. А отец в суде плачет: «Дети – это вся моя жизнь». Умоляет не отнимать их. И у детей слезы: видно, что отца они любят. Я к органам опеки обращаюсь: ну как же так, неужели нельзя на месте меры принять какие-то, чтобы улучшить условия? В итоге нашли спонсоров, сделали ремонт, окна пластиковые вставили.
Или вот еще история была, когда начинала только работать. Трое подростков забили до смерти бомжа. Двое до конца били, а один, по показаниям свидетеля, только вначале с ними был, затем отошел, плохо ему стало. Что делать? Выписала на листочке все за и против, решила, что первый мальчик все же невиновен. Когда я зачитывала приговор и сообщила, что его надо освободить из-под стражи, этот мальчик стал навзрыд плакать. И тогда я поняла, что он действительно невиновен, почувствовала облегчение.
– Эта история скорее о том, как непросто принимать решение, ведь иногда неверное может сломать человеку жизнь...
– Так часто бывает. К примеру, несколько лет назад рассматривали исковое заявление мужчины об отказе от усыновления. Ребенка они брали с женой, затем та бросила семью, мужчине было трудно самому воспитывать. Ни работы, ни жилья. Беседую с мальчиком, ему 15 уже. А он и мысли не допускает, что такое может произойти, говорит: «Нет, вы что! Папа пообещал, что не откажется от меня никогда». Я с органами опеки разговариваю: «Если мы сейчас отменим усыновление, этот мальчик навсегда веру в людей потеряет. Неужели нельзя решить материальные проблемы отца?». Уговорили, он забрал иск. А потом я узнала, что органы опеки поработали, жилье ему нашли. На работу устроили...
