Когда говорят о насилии над детьми, подразумевают школу, двор, ровесников, нерадивых учителей. Но что делать, если насилие исходит от близких людей. И как родителям понять, что они мучители для своих же детей? Разговор с практикующим психологом Алексеем КУЛИКОВЫМ.
Показатель самого низкого развития
– Алексей, многие говорят: «Нас же лупили, и ничего, выросли». Чем все-таки является ремень – методом воспитания или преступлением?
– Ремень, как и любое физическое насилие – абсолютно неприемлемое поведение. Это нужно принять как аксиому. Физическая сила, применяемая к ребенку, – это показатель самого низкого развития. Ребенок не имеет возможности ни защититься, ни уйти, ни как-то по-другому проявить сопротивление. Он остается один на один с проблемой, и годами находится в постоянном страхе. Консультируя успешных взрослых людей, которые пытаются разобраться со своими проблемами, мы часто находим корень проблемы в детстве. И часто насилие бывает не только физическим, но и эмоциональным. «Пока не сделаешь уроки – не ляжешь спать», «Пока не доешь – не встанешь из-за стола». Или некоторые говорят: «Я детей не бью. Пальцем никого из своих не тронул. Но если в чем-то провинятся – два дня с ними разговаривать не буду». Это практически равносильно тому, как если бы родитель бил ребенка. Потому что в детском восприятии игнорирование равно «я тебя не люблю».
Троечником не нужен?
– Сравнение с другими детьми – это тоже эмоциональное насилие?
– Однозначно. Мама говорит: «Ты – дебил, в твоем классе есть ребята, которые учатся на 5 и 4. А почему ты на 3?». И чувства сына в этот момент: «Меня не принимают таким, какой я есть. Я троечник, но я ведь есть, и я хочу быть любим. У меня есть права и чувства. Но троечником я маме не нужен». Это большая эмоциональная травма, которая через годы аукается уже детям этого сына.
– Можно ли как-то сломать этот семейный сценарий? Обязательно ли человек, которого в детстве били и эмоционально мучили, будет так же поступать со своими детьми?
– Есть реальный случай, когда отец говорит: «Меня били, я работал с 13 лет. Мой ребенок не будет работать ни дня. Уж я-то позабочусь». И его ребенок уже четвертый год лечится от наркомании. Мы с женой в браке 14 лет, два психолога. Из семей с абсолютно разными сценариями. И если бы мы каждый день не учились друг у друга, не анализировали ситуации из своего детства и не пытались их проработать, то сценарии наших семей очень пагубно отразились бы на наших детях. Поэтому родителям придется очень над собой поработать.
Своя конституция
– Какой должна быть здоровая ситуация в семье, в которой нет насилия, но ребенок растет в уважении к слову родителей?
– Главная проблема семей – нет четких правил и законов. Сейчас многие стали обращаться к специалистам с тем, чтобы им помогли прописать семейную конституцию, которую бы приняли все члены семьи. И тогда разговор был бы совсем другим. Родитель может спокойно сказать: «Я тебя не отпускаю гулять не потому, что я так хочу. И не потому, что наказываю. У нас была договоренность, что в мое отсутствие ты сделаешь уроки. Ты это сделал? Нет. Нарушил договоренность. Значит, гулять не пойдешь». Разговор происходит не с позиции силы, а с позиции диалога и ответственности.
– Что делать если родители пытаются установить четкие правила, по которым бы жил ребенок, но в воспитании принимают участие, например, бабушки и дедушки? Вся система у ребенка сломается?
– Конечно. Родители устанавливают правила, но вне стен дома они перестают работать. Касаться это может гаджетов, вопросов гигиены, распорядка дня. И тут очень важно умение родителей дать четкие инструкции сторонним взрослым. А бабушки и дедушки должны к ним прислушаться. В европейской психологической практике есть понятие «всеубивающая любовь», когда у благополучных родителей могут забрать ребенка, потому что их забота может ему навредить. У нас такой практики нет, но доводить до вреда все равно не нужно.
– Если ребенок находится в семье, у которой нет шанса, что родители перестанут применять физическое насилие, что лучше – детдом или перевоспитание родителей службами опеки?
– Вопрос сложный и даже философский. Потому что ребенок всегда будет считать, что с родителями лучше. Даже если бьют. И не факт, что в детдоме он будет чувствовать себя в безопасности. У нас никто никогда не измерял уровень насилия в детских домах. Есть об этом какие-то отчеты? Нет. А мы знаем, что происходит за закрытыми дверями? Тоже нет. Поэтому нужно как-то работать с семьей. Бить в набат и призывать к разговору каждого родителя. Костанай сегодня уже прочно закрепился в лидерах по разводам и детским суицидам. Но даже этого нам мало, чтобы начать настоящую работу. Все проекты непостоянные, разовые. И получается, что пока горит лес, мы пытаемся тушить его вёдрами. Пока не стало поздно, надо что-то делать.
