Ежегодно в Казахстане умирают сто человек, не дождавшись донорских органов. Операций по пересадке всё меньше. Почему у нас буксует развитие трансплантологии?
Один из...
Трижды в неделю 35-летний костанаец Аят АЙТМАНОВ ездит на процедуру гемодиализа. Диагноз «хронический гломерулонефрит». Мужчина работал в воинской части, но из-за болезни вынужден был выйти раньше срока на пенсию.
– Два раза подряд простудился, и недолеченное заболевание дало осложнение на почки, – рассказывает Аят. – Мне сразу сказали, что диализ постепенно изнашивает организм и нужен донорский орган. Пока я последствий не чувствую. Брат и сестра готовы стать моими донорами, но я против. Во-первых, орган может не прижиться, а кто-то из них останется на всю жизнь с одной почкой. Во-вторых, может, когда-нибудь моя очередь дойдет. Пошел девятый год ожиданий. Пока держусь...
Идеальный вариант, на который надеется Аят, это орган, изъятый у донора с диагнозом «смерть мозга». Но костанаец – один из 2706 казахстанцев, ожидающих донорскую почку. Это самый «популярный» орган. Печень ждут 295 человек, сердце – 120, легкие – 7. Всего в листе ожидания – 3128 граждан страны. Ежегодно из этого листа вычеркивают 100 имен. По причине смерти...
Главная проблема
В Национальном кардиохирургическом центре с августа 2019 года не выполнили ни одной трансплантации сердца и легких. Это подчеркнула зампредседателя правления Центра Махаббат Бекбосынова на общественных слушаниях по проекту Кодекса о здоровье народа. Есть и другая статистика: ежегодно более тысячи человек в РК могли стать донорами, но их родственники были против.
Трансплантология в Казахстане – отрасль молодая, первую операцию по пересадке сердца провели в 2012 году. Как и во всем мире, у нас потенциальными донорами признаются только пациенты с диагнозом «смерть мозга». Чаще всего она наступает вследствие инфаркта или черепно-мозговой травмы. У этих людей отсутствуют рефлексы, а жизнедеятельность организма поддерживается за счет искусственной вентиляции легких и стимуляции сердца и почек с помощью препаратов. Подобный диагноз, приравненный к биологической смерти, может поставить только консилиум врачей. Затем обследование: если органы в порядке, то ставят вопрос о возможном донорстве.
И тут возникает главная проблема. Официально в Казахстане принята презумпция согласия. Согласно ей все граждане – изначально потенциальные посмертные доноры, только если при жизни они не оформили отказ. Значит, мнение родственников никто спрашивать не должен. Однако по факту их разрешение или запрет остаются определяющими факторами. Даже на слушаниях по Кодексу здоровья вице-министр здравоохранения РК Лязат Актаева заявила, что «права близких выражать свое несогласие на изъятие органов у умершего человека не исключаются».
– Если изъять органы, следуя презумпции согласия, то есть большая вероятность, что родственники будут жаловаться во все инстанции, – говорит завотделением реаниматологии Костанайской облбольницы, региональный координатор по трансплантологии Александр Сачко. – Поэтому обычно все региональные центры трансплантологии предпочитают заручиться поддержкой родственников. У нас был случай, когда две девушки погибли в автокатастрофе. Они – сироты, и они стали донорами. А потом объявился какой-то троюродный родственник, стал требовать компенсацию за органы. Было очень неприятное разбирательство.
14 костанайских сердец
...бьются в грудных клетках людей со всего Казахстана. Александр Сачко помнит все истории, когда наши донорские органы спасли чьи-то жизни. Например, мальчика, который с рождения был на диализе, а благодаря новой почке смог самостоятельно ходить в туалет.
Костанайская, Павлодарская и Северо-Казахстанская области – лидеры в сфере трансплантологии в стране. В 2019 году в нашем регионе было 35 потенциальных доноров, только у троих из них родственники были против. У 17 не все было в порядке с анализами. У 15 был осуществлен мультиорганный забор. В Костанай экстренно прилетали бригады столичных врачей (из кардиохирургического центра и НИИ трансплантологии) и проводили операции. Делать это имеют право только они.
Для сравнения. В соседней Карагандинской области работы по мультиорганному забору органов у трупного донора не проводились вообще никогда(!). Самые консервативные регионы Казахстана – южные и западные. Здесь даже один забор – огромное исключение. Притом что жители этих регионов в листе ожидании тоже есть.
– Мы озвучивали в столице предложение, что раз Костанай регулярно поставляет хорошие цельные органы, то жители нашей области должны быть в приоритете в очереди на пересадку, – говорит Сачко. – Но не все так просто. Группа крови, размер... Большое сердце нельзя пересадить в маленькую грудную клетку. Стоит человек в очереди первый, а появившийся орган может подойти только десятому... Тут не угадаешь.
Выход есть?
Психиатр Ромуте Маладаускайте работает с людьми, которым нужно сообщить о том, что их родной человек умер, но его органы могут кого-то спасти:
– Наши люди добросердечные. И в большинстве случаев они понимают, что другая семья тоже испытывает боль от того, что может потерять близкого. Но нельзя обвинять тех, кто отказывается. Многие из них находятся в шоке, не могут адекватно оценить ситуацию, и в данный момент просто не хотят, чтобы что-то делали с телом их умершего родственника. Возможно, со временем кто-то из них понимает, что надо было принять другое решение.
Новый Кодекс о здоровье народа предусматривает меру, которая может решить проблему «Родственники против». Если Кодекс примут, то согласие (или несогласие) на донорство будет прописано в электронном паспорте здоровья. Получается, каждому казахстанцу придется задуматься об экзистенциальном вопросе: «Я смертен. Возможно, даже внезапно смертен».
Председатель ОО трансплантированных больных «Өмір тынысы», первый человек с пересаженным сердцем в Казахстане Жанибек Успанов считает, что нет необходимости в том, чтобы указывать отношение к донорству в паспорте здоровья. Принцип согласия уже действует, это то же самое.
– В Беларуси те же нормы, и страна смогла развить эту сферу до впечатляющих высот. Разрешение родственников, которое на самом деле не нужно, спрашивают только у нас, – говорит Успанов. – Это не основная проблема трансплантологии в Казахстане. Возможно, в некоторых областях региональные координаторы, которые должны выявлять потенциальных доноров, не совсем добросовестно относятся к своим обязанностям. Потенциальные органы нужно исследовать, а это время и ресурсы медучреждения. Легче прикрыться несогласием родственников...
К слову, в Беларуси в год проводят более 400 пересадок органов.
– Многие не знают, но после смерти любое тело подлежит вскрытию, – говорит Александр Сачко. – Все органы изымаются и подлежат обследованию. Человек в любом случае не сохраняется в том виде, в каком он ушел из жизни. И случается, что хорошие органы, которые могли спасти чью-то жизнь, закапывают в землю. Там они точно никому помочь не могут...
Комментарий
«Смерти боятся те, кто не прожил»
Алексей КУЛИКОВ, психолог:
– Принять программу по развитию посмертного донорства – это самое малое, что могло сделать государство. Гораздо сложнее объяснить людям ее необходимость. Старости и смерти боятся те, кто не прожил что-то очень ценное для себя в молодости – не смог, не успел, вынужден был сделать выбор не в свою пользу. Таких у нас очень много. Справиться со страхом можно, определив ту самую неудовлетворенную потребность, признать ее ценность для себя и найти способ ее удовлетворения. Нам нужна культура заботы о своем ментальном здоровье. Тогда осознанности, в том числе в теме донорства, будет больше.
