На селе Торгай все дороги кончаются. Дальше только мелкосопочник, по которому, не зная местности, вы никуда не дойдёте. Ну если только за линию горизонта...
Сначала была книга
Большая половина населения области в Торгае никогда не бывала. Без малого 600 км через снежные заносы мы ехали девять часов. Это как по пустыне – пилишь, а по пути ничего живого. Торгай («воробей», в переводе с тюркского) – место намоленное, историческое. Я им заболел еще в школьные годы, прочитав двухтомник Мухтара Ауэзова «Путь Абая». Кочевой быт казахов, лошади, скачки, межплеменные распри – разбуженное воображение рисовало живописное полотно.
Бывал здесь уже в журналистском, но молодом возрасте, когда область именовалась Тургайской с городом Аркалыком в центре. Не понравилось. Сухо, жарко, на магазинчиках блеклые транспаранты «Слава КПСС!» Отпускало, когда заезжали в юрту у черта на куличках: кумыс, баурсаки, люди, как будто из другого времени, пахнущие лошадиным потом, прожженные насквозь бурым загаром – кочевники, – добрые, отзывчивые, искренние. И директора – трудяги, без заносчивых байских выпендрежей. Когда чабанов из юрт переодевали для фотосъемок в цивильные костюмы из местного раймага, выглядели застывшими и нелепыми.
Реальность
И вот возвращаюсь сюда сквозь годы. Торгай заметно обезлюдел – на весь район, равный по площади Швейцарии с 8 миллионами человек, здесь нынче 12 тысяч. Народ занимается тем, что лучше всего умеет – выращивает скот. От коз до верблюдов. Само собой, полчища лошадей. Здесь это самая конвертируемая валюта.
Аркалыкский завод по переработке мяса сырье хронически недополучает – из Торгая оно уходит прямиком в закрома едоков из Нур-Султана, других городов. Это понятно: мясо, выращенное на естественных травах и чистейших речках, не залеживается. Есет (фамилию просил не называть), краснощекий крепыш лет пятидесяти, говорит: «Если хочешь баранины или конины, просто позвони, привезу. Только, брат, сразу бери лошадь, меньше мне не с руки полтысячи километров везти. Хочешь – бери у перекупщиков. Но я их не люблю. Цену ломают, а потом говорят, что это торгайцы подняли».
Поскольку лошадь мне не осилить, беру кило курта в магазине: он свеж и на четверть дешевле, чем в Костанае. Обед в кафе с сочным чебуреком, борщом и котлетой обошелся в 270 тенге. Интересная деталь: на обеде зал был заполнен местными госслужащими – ели не торопясь, расслабленно что-то обсуждая. Ну прямо Испания, еще немного, и село погрузится в сиесту.
Конечно, это поверхностный взгляд. Никуда не делась та сторона хоздеятельности, когда изо дня в день вилы с навозом, а во дворе снега выше крыши. Романтика – это для приезжих. Имея свыше трех миллионов гектаров, район высевает мизерное количество зерновых – всего 20 тысяч гектаров с урожайностью не более 3-4 центнеров с каждого, а животноводство держится хоть и на обильном приросте поголовья, но все же на экстенсивной, дедовской основе. Не дай бог летом засуха, а зимой джут, при котором степь кормящая покрывается броней изо льда, то пиши пропало.
Можно порадоваться за бюджетников. Библиотекарь стала получать 100 тысяч тенге. Клубные работники тоже приободрились. Директор районного ДК Гульзат Ханзина, которая 35 лет назад уехала отсюда учиться в Костанайское культпросветучилище на режиссера, любимого дела не оставляет. Народный театр, статус которого он обрел еще 46 лет назад, все эти годы греет сердца и души торгайцев. Актеры – бухгалтер, водитель, фермер, продавец, всего тридцать человек. В прошлом году поехали на I республиканский фестиваль народного творчества с музкомедией «Айман-Шолпан» и привезли оттуда диплом и 300 тысяч тенге.
И насчет бизнеса. Про фермеров ясно. Остальные освоили сферу сервиса – магазины, парикмахерские, транспорт. Вечером забрел в детский центр при ДК (привлек разноцветьем огней). Хозяйка – миловидная девушка Аида Жангелова. Начинала со свадебного салона. Потом продала, уехала в Астану, через год вернулась с новыми планами. Летом будет подобный центр – с батутами и аттракционами – и в сквере.
Стержень
Торгай – само сосредоточение исторической правды и духовного содержания. Где вы еще видели небольшое село, имеющее в своих границах историко-мемориальный музей имени Алиби Жангильдина, мемориально-педагогический – Ибрая Алтынсарина, литературный – Ахмета Байтурсынова и Мыржакыпа Дулатова, музей Шакшака Жанибека. Да, и еще частный музей имени народного акына Нурхана Ахметбекова. Есть и действующая мечеть очень оригинальной архитектуры. На ее открытие приезжал Нурсултан Назарбаев.
Я провел в этих сакральных стенах большую половину дня. Захожу в музей имени Алтынсарина. Теплый, тихий, наполненный той благоговейной тишиной, которая присуща только провинциальным хранилищам прошлого. Меруерт Жаксылыкова (на нижнем снимке) – мой гид. У нее два высших образования, муж полицейский, двое детей, корова... Это я по журналистской привычке вызнал – надо знать, с кем имеешь дело.
Меруерт из тех женщин, в которых интеллект и обаяние неразлучны. Я под ее увлеченное журчание слов поплыл через века и расстояния. Сначала на речку Тургай, в которой мало что изменилось с 1845 года, когда оренбургский отряд майора Томилина схлестнулся с восставшими сарбазами Кенесары Касымова. А спустя 23 года на этом месте уже стоял уездный город Торгай... Современный ум силится понять, как же сюда добирались купцы, госчиновники, как инкассаторы везли казенные деньги...
Восхищаюсь каллиграфическим почерком Алтынсарина. На месте его школы и стоит музей. На портрете Николай Иванов, директор школы Ибрая. Кстати, в селе есть русская школа имени Иванова. Я удивился: русских на весь район осталось меньше двух десятков?! Дальше пришлось краснеть. Девушка-гид приперла вопросом: «А что, казахи не хотят учить русский язык? Ну вы даете... Еще как!».
В личностном приоритете у меня Амангельды Иманов. Лихой был человек, красавец, памятник ему стоит в 150 км отсюда, в райцентре Амангельды. Герой восстания 1916 года, он родился на этой земле. Здесь и расстрелян. Это была та еще эпохальная мясорубка. Восстание, Гражданская война...
Вывод
Сюда бы хорошо наладить толковое транспортное сообщение, занять здешних людей прикладными и фольклорными действами, ремеслами. Дорога, кстати, неплохая, люди самобытные не перевелись. Заслуживают эти места того, чтобы к ним не зарастала народная тропа. Жаль только, что бесконечная говорильня о том, чтобы сделать туристическую отрасль Казахстана прорывной, не обретает конструкции. Торгай ждет. У него всё крепко – воздух, сообщающийся напрямую с синим небом, тишина, в которой господствует только ветер, заплетающий гривы тысяч вольно пасущихся лошадей – и невероятное, на физическом уровне, чувство свободы... Обитаемый остров.
