Свою фамилию в соответствии с казахскими традициями наш собеседник выправил уже в годы независимости Казахстана. А в архивах кустанайских облисполкома и горисполкома хранятся очень важные документы, которые он подписывал как М. Юнусов.
И если первая подпись в этих документах принадлежала либо председателю облисполкома, либо зампреду, то вторая – непременно секретарю обл(гор)исполкома. Три десятка лет он отдал работе в советских органах. Человек-история. Никто из наших современников не сможет рассказать так много, как он, о нашем крае. И никто не имеет столько оснований сравнивать прошлое и настоящее Костанайской области, как Магауя Жунис-улы.
– Магауя Жунисович, в современной табели об административных рангах нет такой должности, какую вы занимали. Во всяком случае, названия нет. А с каким нынешним статусом ее можно сопоставить?
– Такая должность есть сегодня в каждом казахстанском министерстве – ответственный секретарь. В мое время на уровне областных и районных советских органов было должностное лицо, которое следило за законностью принимаемых решений. Скажу так: председатель облисполкома мог даже не читать документ, который подписывает. Потому что знал: был контроль, была экспертиза решения, остается только формальность – подпись. Если же вдруг закралась ошибка, он спросит с меня по всей строгости.
– Наверняка вы не допускали ошибок в документах, хорошо знали советские законы…
– Теперь никто уже мои слова не подтвердит и не опровергнет. Поэтому не буду себя хвалить.
– Тогда расскажите, как можно было получить назначение на такую должность, как секретарь облисполкома…
– Наверное, надо было после войны оказаться в облисполкоме, где остро не хватало кадров. Показать документы и услышать: все, никуда не отпустим, останетесь здесь работать, сначала инструктором. Я родом из Мендыкаринского района. Мои родители, если кратко охарактеризовать их социальное положение, были «единоличниками». Не очень тогда это было в почете, но если быть точным, то отец мой еще до революции 1917 года учился в духовном училище в Троицке. Там давали хорошее образование – он прекрасно знал арабский, русский языки, был культурным и скромным человеком. Старший брат Ахмедвали Юнусов окончил с отличием мужскую гимназию в Оренбурге, а потом полтора года учился в Москве на экономических курсах. Это позволило ему стать зампредом округисполкома – в конце двадцатых Кустанай был центром округа – было такое территориально-административное деление республики.
Когда столица из Кызылорды переехала в Алма-Ату, Ахмедвали пригласили туда работать – в Госплан. И он забрал в столицу меня. Брат умер в 1934 году, сейчас я думаю, что, если бы не эта ранняя смерть, его могли бы коснуться сталинские репрессии. Но наша семья этого несчастья избежала. А я закончил 10 классов в Алма-Ате и поехал поступать в Москву, в историко-архивный институт. Шел 1939 год. В Москве давали хорошее образование, и я хотел учиться в столице. Конкурс – 7 человек на одно место – успешно выдержал, хотя сам не верил, что поступлю. Институт находился в самом центре Москвы. Специальность, которую я должен был получить, называлась «историк-архивист». С первого же курса нам доверили работать с архивами еще царских времен. Попадались исключительно интересные документы. Я очень много читал – видно, чтобы заглушить чувство голода. Правда, вполне терпимое. Стипендию мы получали – 142 рубля. Из них 7 рублей уходило на оплату общежития. Остальное проедал. Других доходов не было, но выручал бесплатный хлеб. В столовой на обед мы брали перловый суп и ели хлеба досыта.
После второго курса
уехал домой на каникулы, через две недели началась война. Обратно в Москву нас уже не пустили – не было смысла. Оттуда уже эвакуировали и заводы, и учебные заведения, и людей. У меня был призывной возраст, и я попал на службу на Южный Урал, где и мои ровесники, и я – тысячи людей – занимались проблемами эвакуации и размещения промышленности из оккупированных районов страны – в тыловые.
– Это тоже героические страницы истории – без них Победы мы могли и не увидеть…
– Легко говорить, когда все позади. А когда ты сам видел, что происходило, какие были заторы, какие скандалы и даже драки за то, чтобы твой груз был отправлен по назначению, ты не можешь односложно говорить, что все было только героическим. Как и по целине. Сейчас вы пишете: страна призвала, люди приехали, началась работа. А я помню первые эшелоны с целинниками. Февраль: у нас зима, сугробы, морозы, метели. А они приезжали легко одетыми. Почему надо было в феврале привозить людей, не знаю. Может быть, легче бы дела пошли, если бы в теплый месяц приехали? В самом начале был женский десант – 50 молодых симпатичных девушек в чулочках, в туфельках. Куда их? Разместили в здании управления геологии. Стали искать им ватные брюки – нигде нет. Из-за этого директора швейной фабрики «Большевичка» сняли с работы. Много было таких историй, когда новоселам лучше было бы оставаться там, откуда они приехали. Особенно криминал спешил на новые земли. Много преступлений эти люди совершили. Можно ли было этого избежать? Тогда эта тема не обсуждалась.
– Но, наверное, было немало выигрышных позиций. Техническое вооружение, строительство, образование, здравоохранение – все стало развиваться высокими темпами. Или такие оценки тоже преувеличенны?
– Конечно, из центра нам стало перепадать значительно больше, чем раньше. Теперь можно было каждый запрос, каждую заявку делать со ссылкой на целину: нам надо, потому что мы осваиваем целину. И этот подход работал. Что касается областного центра, то мне запомнилось, как город стали озеленять. Кустанай был песчаным городом, как будто стоял в пустыне. А в пятидесятых и в последующие годы стали сажать деревья, и это всех радовало. Стали получать электроэнергию в достатке. Многие ли сегодня помнят, что только в центре города было электрическое освещение? И то непостоянное. Иногда даже обком и облисполком оставались без света.
В ходу были керосиновые лампы, которые сейчас увидишь только в музее. Мощеной была лишь маленькая часть улицы – несколько десятков метров. Когда начинался сезон дождей, все бродили по колено в грязи. О водопроводе знали лишь понаслышке – в городе были шахтные колодцы. Хорошая вода была только в отдельных колодцах. Мы с женой ходили к логу – два ведра несет она, два – я. Это для приготовления пищи. Вода в колодце рядом с домом служила нам для бытовых, технических нужд – уборка, стирка, мытье. Потом быт стал постепенно налаживаться. Целина помогла? Наверное. Я помню, как запускали первый городской автобус. Железнодорожный вокзал – река Тобол. Прямая линия. Этот маршрут перекрыли, когда было построено здание обкома партии – ныне областной акимат.
– Какая у вас осталась память о КПСС?
– Я не из тех людей, которые с удовольствием критикуют власть. И если я не критиковал КПСС тогда, то и сегодня этого делать не буду. Скажу лишь, что партии надо было делиться функциями и полномочиями, например, с советскими органами. А она этого не хотела. И в конечном итоге все от этого проигрывали. Я по долгу своей службы должен был проверять работу всех без исключения сельских советов. И я видел, что они в подчинительной роли у директора совхоза, у парторга, тогда как они могли решать социальные вопросы на селе, ни на кого не оглядываясь. Можно было, особенно в сельской местности, иметь более эффективную советскую власть.
– Власть – это человек, облаченный властью. Может быть, результат больше зависел от человека, который работал в советских органах, чем от формальных полномочий?
– Я знал людей и в КПСС, и в советских структурах, которых и в нынешнее время можно было бы назначать на высокие должности, они бы пригодились. Я хорошо помню Сагалбая Жанбаевича Жанбаева, нашего «первого», о котором и сегодня ходят легенды. Им восхищались, его боялись – такой был человек, который мог сдвинуть гору с места. Я вспоминаю добрым словом своего начальника в Кустанайском горисполкоме Валентина Евгеньевича Великанова. Кустанай ему обязан своим развитием. Думаю, что таких людей нельзя забывать. Фамилии Василия Ивановича Тарана, Валерия Ивановича Шлычкова, с которыми я работал и считал их крепкими хозяйственниками, тоже нельзя забывать, но их почти не вспоминают.
– Вам надо бы взяться за мемуары. Любой журналист счел бы за честь помочь вам. Не так много осталось свидетелей эпохи, нет, эпох. Задам вам вопрос, что называется, на засыпку. Как вы думаете, Магауя Жунисович, если бы Союз не распался, Казахстан добился больших бы успехов или отстал бы от нынешнего уровня развития?
– Нет, Казахстан в составе Союза не был бы лучше, чем теперь. Это не политическое заявление человека, который помнит Советский Союз еще в период его роста. Я говорю об естественных плюсах независимого государства, Казахстана. Мы строим свою страну так, как мы этого хотим, в силу тех ресурсов, которые у нас есть. В Кустанае были предприятия, например химзавод, которые подчинялись только Москве. Добыча золота велась только с ведения Москвы. Тогда мы думали, что так надо. А сейчас мы понимаем, что надо было так, как выгодно нашей республике. Я помню времена, когда в Алма-Ату из Кустаная надо было ехать целую неделю. Мы ездили в свою столицу через Новосибирск, через Барнаул... А сейчас столько новых линий, любая точка становится доступной для гражданина. Я считаю, что под всем этим лежит крепкий фундамент нашей государственной независимости.
– А вы мечтали об этом когда-нибудь? Например, Кустанай в нынешнем его виде могли представить лет 40-50 назад?
– Я знал, что город будет развиваться и расти. Но я представить не мог, что это будет такой город, как сейчас. И так быстро. Сегодня мне хочется, чтобы он стал еще лучше. И чтобы нынешняя молодежь берегла наше достояние и приумножала.
– Спасибо большое за интервью. «КН» желают вам крепкого здоровья.
