Наш собеседник – почетный гражданин Костаная, кавалер ордена «Құрмет», ветеран госслужбы Римма Гайсенова, которая на этой неделе отмечает юбилей. Деятель культуры Казахстана, проработавшая в этой сфере более 35 лет, и сейчас в центре жизни. При этом уверена, что слово «сохранить» куда лучше, чем «копировать».
Только правда
– Римма Габдуловна, культура – такое широкое понятие. Начиная от поведения – не сквернословить, не бросать бумажку мимо урны – и заканчивая культурой на уровне стратегии государства. А для вас погружение в эту сферу с чего начиналось?
– Я всегда была уверена, что культура начинается с семьи. Там же зарождаются и культурные ценности всей страны. От того, какие у тебя родители, какие устои и традиции в семье, напрямую зависит формирование личности. Я, например, очень горжусь тем, что родилась в семье Гайсеновых. Мама родила много детей, но не все дожили до 4-5 лет. В итоге нас четверо, а мама рожала 13 раз.
Это при том что папа в своей семье был единственным ребенком. Очень красивый был, синеглазый, высокий. Для меня папа – идеал мужчины. Ни разу в жизни не слышала, чтобы родители ругались. Ни разу! Да, у нас был культ отца. Но и он соответствовал, был справедливым, заботливым, чутким. Мы его очень любили. А папа всегда говорил: «Вся моя жизнь – это моя семья!». Его уважали во всём тогда Урицком районе. Так что наша семья была очень дружной, поддерживали друг друга. И родители всегда помогали людям. Готовы были прийти на помощь каждому.
А еще наша семья была читающей. Сейчас, увы, дети, молодежь не читают. У меня только старший внук любит книги. Мы же все зачитывались до такой степени, что могли и за полночь семьей сидеть с книжками в руках. Тогда лампочка горела только до полуночи, а после электричество отключали. И мы зажигали огромную лампу и садились вокруг неё. Сегодня представить себе это невозможно.
– Через книги к духовности? Раньше это было темой внеклассных часов в школах и литературных вечеров в библиотеках.
– И это правильно. Жаль, что сейчас не так... Кстати, именно папа прививал нам, детям, простую истину – не лгать. Говорил, мол, не врите, правда всегда станет известна. И хитрить не надо. А вот держать слово нужно обязательно. И образно объяснял: вот ты дал слово и не выполнил, оно упало на землю, обратно поднять ты его не сможешь. Второй раз то же самое. А в третий к тебе никто не обратится, ведь перед тобой будет целая груда обещанного, но невыполненного. Лично мне папа советовал: «Лучше откажи, пусть обидятся, рассердятся, но будут знать, что ты сказала правду, не обещала зря, а значит, будут больше уважать».
Как Есенин «в женихи набивался»
– А тяга к культуре как к работе когда появилась?
– Сложно провести грань – не было тяги и вдруг стала... – задумалась Римма Габдуловна. – Постоянное желание читать – это уже можно назвать культурным притяжением. А ещё папа любил вырезать всякие фигурки из дерева. Даже шахматы сам вырезал и научил меня в них играть. Плюс спорт – баскетбол и лыжи. Каждый человек в начале своего пути должен развиваться во многих направлениях. Как говорил Чехов, в человеке всё должно быть прекрасно. Да и потом культурная «прививка» – это нормы поведения, уважение старших, благие дела. Папа в своё время очень много занимался благотворительностью и повторял: никогда сами себя не хвалите, пусть люди заметят, сами похвалят – это будет честно.
Да и потом, в нашей школе самодеятельность была очень развита. Тот же знаменитый сельский театрал Стародуб многих к искусству Мельпомены приобщил. Мы все к нему ходили. Плюс танцевальные кружки, плюс прикладное творчество. Весь наш класс, 21 человек, в итоге поступил в вузы. Для сельской школы в то время это было достижение. У меня два высших образования: в Алма-Ате окончила Казахский государственный педагогический институт им. Абая, а затем Шымкентский институт культуры и искусства.
– Похоже, вы отличались от образа классической казахской девушки – покладистой домоседки...
– Вот и мама так считала. Я и на велосипеде, и на мотоцикле гоняла. Была везде с мальчишками. Папа к этому нормально относился – давал свободу мышления, действия. Казахской семье в классическом её понимании и семья наша не совсем соответствовала. Я сказала, что буду после школы только в Алма-Ате учиться. Мне не прекословили. И я поступила. Там увлеклась... горами. По Высоцкому: «...Вверх таких не берут и тут про таких не поют». Красотища – снежные вершины поразили с первого взгляда. Училась по-настоящему, потому и оставляли в аспирантуре. Но заболел папа, и я вернулась. Сначала была сфера образования, потом и культура.
Кстати, о традициях. Мама так переживала, что я в Алма-Ате выйду замуж за русского, что в каждом письме об этом писала. Меня до того допекло, что нашла портрет Есенина и отправила домой: мол, вот мой жених. Мама в панике, её подругам Есенин показался знакомым, говорили: «наверное, наш, урицкий, красивый, значит, и дети красивые будут». Пришел папа, узнал поэта и решил пошутить: «Пусть выходит за него замуж. Он такие книги хорошие пишет!». До сих пор вспоминаем, смеемся.
А с будущим мужем мы вместе росли, были нареченными женихом и невестой с детства. Прошло время, я вуз окончила, он армию прошел. Уже взрослыми встретились и влюбились друг в друга. Столько не виделись, а повстречались – и всё. Это были 70-е годы, мы до свадьбы, прогуливаясь по улицам, даже за руку не держались, настолько были целомудренные отношения.
«Чужие штампы не для нас»
– Сегодня рожденные в СССР часто говорят о том, что молодое поколение во многом растеряло ценностные ориентиры. Потому так активно внедряют программу духовной модернизации общества «Рухани қазына», направление «Тұған жер». На ваш взгляд, это так?
– Мир изменился. В чем-то в лучшую сторону – в плане прогресса, технологий. Границы открыты. Но, к сожалению, устои семьи постепенно уходят, духовно-нравственное воспитание не востребовано, культурное наследие не всегда ценят.
Многие хотят быть такими, как на Западе – независимыми европейцами. Но ведь это практически невозможно. Менталитет одного народа поменять на другой невозможно. Да и нельзя этого делать. Я считаю, подражая Западу, мы очень много теряем ценного. Не материально, а духовно. Например, в том же образовании. Чем была плоха в советские годы система образования? У нас были отличные вузы и специалисты высокого уровня!
– Но ведь есть немало культурных и идеологических программ на уровне государства, которые могут изменить эту ситуацию.
– Да, могут. Но пока мы теряем в устоях искусства и культуры. У нас в Казахстане была многонациональная культура, в Костанае, слава Богу, это остается. Мы своими традициями дополняли и обогащали друг друга. Потому как значение «Тұған жер» («Родная земля») для нас общее.
Я не против рока и джаза. Наоборот, джаз обожаю. Но всё-таки я за то, чтобы национальному направлению – казахскому, русскому, татарскому и другим во всех смыслах нашим – в творчестве уделяли особое внимание. Это наше культурное достояние. А сейчас происходит активное слияние нашей культуры с европейской. Ну разве раньше казахская девчонка ходила с открытой грудью?! Ещё и на сцене! Да, мы не были закрыты от макушки до щиколоток. Лицо всегда было открытым, богатые косы, украшения. Красота привлекает не доступностью, а загадкой.
Так и творчество. Его не нужно раздевать, не нужно выворачивать наизнанку, приклеивать чужие штампы для того, чтобы сделать современным. Меня удручает и удивляет, в какой момент мы потеряли свою идентичность, эстетику в культуре. И потому я всецело поддерживаю и «Рухани қазына», и «Тұған жер». Это верное направление для возрождения и сохранения истории, культурных ценностей нашей страны.
Беседовал Николай СТАДНИЧЕНКО
Фото автора и из семейного архива ГАЙСЕНОВЫХ
