Здесь всё в одном смысловом поле. Село Маяк, товарищество «Маякское» и зеленые «Джон Диры», десятками прожекторов рвущие ночную пшеничную темень, извещая редких путников о том, что там, где свет, там и жизнь.
Опора
Это всё об уборке хлебов. Осенняя страда, вовлекающая в бурный и стремительный водоворот сотни людей, планирующих на этом отрезке времени свои заработки и будущее хозяйства. Одно с другим тесно взаимосвязано.
– Когда я впервые пришел в компанию, а было это шесть лет назад, меня удивило, что зарплату здесь выплачивают день в день. До этого я работал в других хозяйствах Сарыкольского района. Полугодовое ожидание денег со скандалами наперегонки считалось делом обычным, – рассказывает 42-летний главный агроном «Маякского» Николай Заболотный.
Крепкого сложения, он словно естественное продолжение основательности и надежности самого хозяйства. Да, кстати, коль заговорили о деньгах: в этом году всем работникам товарищества была увеличена зарплата.
Немного истории: село Маяк, бывшее когда-то многоотраслевым совхозом «Маяк» со своими свиногусе- и животноводческими фермами, пасеками и полями, однажды начало угасать, как одинокая свеча. Пришла «Иволга». Село не вернуло себе прежнего размаха, но и драматическое пике в никуда, в безызвестность, в разрушительное забвение прекратилось. ТОО «Маякское» нынче здесь как маяк на крепком каменном основании. Есть, конечно, еще несколько самостоятельных крестьянских хозяйств, но улицы зимой здесь чистит товарищество, техникой людям помогает тоже оно и дает постоянную работу свыше ста жителям села. А это на 90 домов хорошее подспорье, материальное и моральное. Ведь всегда увереннее себя чувствуешь, когда за спиной надежная опора.
Хлеб
«Опора» сейчас с раннего утра до полуночи занята на уборке зерновых. Говорить об урожайности Любавы и Омской 36 вместе с горохом и зерносмесью, разместившимися на 11 тысячах гектаров, пока не будем, поскольку жатва в разгаре. Что уже определенно ясно – горох убран, урожайность 5 центнеров с гектара, убрана и зерносмесь (овес, ячмень).
Мы стоим с заведующим зернотоком Игорем Мефодьевым на приемной площадке. Из кузова 20-тонного КамАЗа сыплется тугой вал тяжелого янтарного зерна. Беру горсть в ладони. Зерно пахнет солнцем и будущей мукой. Хлебом, пиццей, баурсаками, лавашом. Девушки у зернотранспортера весело оживляются, видя мои невысказанные эмоции. Игорь Мефодьев настроен более прозаично:
– Я тут, считай, пока молодой завтоком. В этом сезоне принял эстафету от ушедшего на покой Владимира Яценко, 11 лет поддерживавшего здесь порядок. Но мне тут все знакомо: я же с рождения все 42 года в Маяке. Школьником тут подрабатывал. Мама до сих пор завскладом. Я десять лет на всех видах комбайнов механизаторствовал. Зерно хорошее. Первая репродукция, лабораторные показатели на высоте, закладываем семена.
Поле
Август-сентябрь – финишные месяцы. К ним шли долго и незрелищно: черное вспаханное поле, в которое укладывается зерно, то матово блестит от переизбыточной влаги, то, наоборот, покрывается сухой коркой ее дефицита. Теплая и ранняя весна провоцирует на агрессивный выброс сорняков. С ними пока борешься, незапланированно тратишь время и деньги. Год на год не приходится. Небеса словно играют с сельчанами в «догони меня». Агрономы с влагомерами кочуют с клетки на клетку. Надежда на удачу, на первые июньские дожди. А они не приходят. Или льют не там. Непафосное время, тягучее.
Зато жатва хлебов – песня. Зрелище, достойное батального полотна. Если вы когда-нибудь стояли у кромки безразмерного, до горизонта, поля, по которому в легких клубах пыли широким фронтом идут 18-тонные «Джон Диры», несущие в своих бункерах еще от 4,5 до 8 тонн зерна, вы меня поймете. В тонированных кабинах Олег Говако, Адильбек Уакпаев, Никита Хажиев, Ербулат Сарсенов, на оперативной техпомощи сварщик Александр Баев...
Чарующее зрелище, вызывающее в памяти фантастическое единство железа и человека, воли и конструкторской мысли. И когда в полдень внезапно этот рев двигателей, жесткий шелест зерна, рвущийся из выгрузных шнеков в широкую полость транспортных тележек глыбоподобных К-700, прекращается, остро воспринимаешь в наступившей тишине гигантскую широту наших лесостепных полей.
Обед
Звонкая тишина, от которой, похоже, замолк и пришел в ступор рваный нервный ветер. Ибо наступил знатный час – обед! На вечно живом бортовом уазике, в котором не поменялось с советских времен ни узла, ни гайки, бригадир Кабылбек Махамбетов, четверть века отработавший здесь на «Кировце», привез термоса. Из них извлекают посудины. Полевая еда, как всегда, незамысловата и сытна: наваристый борщ со снежинками коричневатого жирка, картошка с увесистой котлетой. Нам такое давали в армии. Навскидку: за раз тысячи две калорий будет. Современные диетологи падают в обморок. Но мы-то по своей мужицкой практике знаем: кто хорошо работает, тот хорошо и ест.
Когда пашешь, сеешь и убираешь с сырой весны до холодной осени, тут не до фитнеса и гламура. Лица у едоков черны, но глаза светятся от удовольствия и покоя. Но это ненадолго. Отдохнем осенью. А пока – алга, мужики! Равнение на Маяк!
