На костанайской сцене он пел о любви - счастливой и безответной, нежной и страстной. Не поверить ему было нельзя. Также откровенно отвечал и на вопросы за кулисами. Знакомьтесь - заслуженный артист России, солист Большого театра Игорь Тарасов. Костанайцев он порадовал своим баритоном в компании «Трех трубадуров» во время гастролей по Казахстану.
Когда думать - это роскошь
- Игорь, в вашей профессиональной копилке чуть ли не все самые лучшие сцены мира - Италия, Испания, Франция, Великобритания, Америка, Россия. А самая запоминающаяся сцена?
- Сложный вопрос. Во-первых, невероятная сцена «Карнеги-холл» в Нью-Йорке. Прекрасные воспоминания о «Ла фениче» в Венеции, о «Ля Монэ» в Брюсселе. Всё это, конечно, здорово по ощущениям, ты будто соприкоснулся с великими артистами, когда-либо работавшими в этих театрах.
Но всё-таки самые яркие воспоминания остаются за Большим театром, куда меня взяли в 1993 году. Это был ещё тот старый Большой, который заработал огромный авторитет во всём мире. Мне повезло: в моём первом спектакле выходил сам Евгений Нестеренко, оперный певец ещё советской школы. А также Тамара Синявская. Это великие артисты, люди-легенды. Их голоса создавали полное ощущение большого храма искусства.
- Такие встречи, совместная работа с легендами «заражают» высоким искусством настолько, что вы уже не можете изменить опере, не можете променять оперную сцену на уличный винегрет-концерт, скажем, в День нефтяника. Это так?
- Вообще наше искусство не имеет границ в самосовершенствовании. В нем нет каких-то ограничений. Если человек ищет, если хочет познать большее, приблизиться к совершенству исполнительского мастерства и если он любит это дело, то он будет идти по этому пути, несмотря ни на что. Зарплата, конкуренция, престиж - в сторону. А если ты остановишься, начнешь оглядываться - «а что там сказал Иван Иваныч из министерства культуры?», то ничего хорошего из этого уже не выйдет. Это очень сложно, сродни фигурному катанию. Смесь спорта и искусства. Голос - как конек, чуть отклонился от рисунка музыки - и всё, образ испорчен. «6.0» от зрителя и коллег по цеху не получить.
- И всё-таки, что насчет измены? Сейчас стало популярным смешивать разные жанры...
- Я не входил и не вхожу в состав уличного «винегрета». Но и для нефтяников готов исполнить партию Онегина. Больше чем уверен, и они меня услышат, поймут, задумаются. Кстати, у оперного искусства есть огромный плюс - наш зритель позволяет себе такую для нашего времени роскошь, как задумываться. Попса в одно ухо влетела, в другое тут же вылетела. Что осталось в голове? «Не могу разлюбить твой ла-ли-ла-лай...». Айфоны, айпады - запросил в Интернете любую тему, тут же тысяча вариантов. Не нужно ломать голову и напрягать извилины. (И он тут же запел - Прим. авт.). «Что-о-о день грядущий мне гото-о-о-вит?» Это вечный вопрос, над которым, уверен, и через сто лет будут задумываться, услышав его с оперной сцены.
- Убедительно. Хотя слова из песни Натали процитировали без ошибок.
- Я также как и все бываю на улицах. Также как и все слышу навязчивый мотивчик. Не более.
«Заглядываюсь на «царскую невесту»
- «Евгений Онегин», «Мазепа», «Пиковая дама», «Борис Годунов», «Кармен», «Травиата», «Аида» - такому солидному репертуару, как ваш, позавидует любой оперный певец. У вас ещё осталась партия-мечта?
- Есть такая партия. И не одна. Мечтаю о Дон Жуане. Не знаю, спою ли? Это написал Моцарт. Я уже певец, так сказать, в расцвете, а эту партию обычно поют совсем молодые ребята. Есть и реальные горизонты: я ещё не пел князя Игоря, что сделал бы с большим удовольствием. На «Царскую невесту» тоже заглядываюсь. Считаю, что созрел. Ещё не пел партию Риголетто, также Яго из «Отелло». Это интереснейшие работы.
- Вы себя предлагаете на определенную роль или вам предлагают?
- Сегодня в этом плане всё отстроено. Между нами, артистами, и театрами существует большая каста агентов, которые контактируют с режиссерами-постановщиками. Театры заказывают агентам: найти такие-то голоса и всё. Русских певцов берут на русские партии, в том числе и за рубеж. Там наши оперы в большом спросе. А в России ещё есть понятие «репертуарный театр». То есть ты находишься в штате. И тебе перед началом сезона объявляют: должен спеть такие-то партии. И это достаточно закрытая система.
На Западе, наоборот, артист со стороны - это за правило. Но там свои сложности. Просто так себя не предложишь: мол, мечтаю спеть такие арии, ставьте под это оперу... Такое может предложить только супер-звезда уровня Хворостовского. Да и они, небожители, не делают таких заказов. Сейчас «Метрополитен-опера», что в Нью-Йорке, например, приглашает на постановку «Трубадура» на сезон-2016. Конечно, хочется, но как Бог даст.
- Чтобы спеть ту или иную партию, вы себя в чем-то ограничиваете? Или и на роль Снегурочки может претендовать прима с формами снежной бабы?
- Хорошее сравнение, и так на самом деле бывает нередко. Но, вы знаете - это парадоксальная вещь. Иногда ты выходишь на сцену ну о-очень уставший, не выспавшийся, буквально с колес, и поешь вообще без проблем, с легкостью берешь самую сложную партитуру.
А иногда бывает, что вроде и «режимишь», и спишь, и правильно питаешься, не выпиваешь, выходишь на сцену, а не идет и всё, нет сил дотянуть свою арию. Если представить, что оперное искусство - это спорт, а так оно в чем-то и есть, то, конечно, очень важно вовремя покушать, набрать энергии. Слизистая должна быть в оптимально здоровом состоянии. Не сухая, не переувлажненная.
- Секрет вашего коллеги по гастролям - Алехандро Олмедо, и наш читатель это уже знает, в том, что он кушает постоянно. Даже во время выступления: только заходит за кулисы - сразу «хомячит» печеньку... (общий смех).
- Он и правда ест всё время. И это удивительно! Потому как очень мало певцов в мире это делают. Некоторые, наоборот, не едят перед спектаклем, чтобы дыхание было свободным. Алехандро же признается, что из еды получает энергию. Я её точно не из еды получаю. Мы все разные. Да, я не пеку булочки, но могу спеть так, что вы поверите мне, и вам захочется их испечь. В этом и есть наша профессия.
Между свиным хрящиком и арбузной коркой
- Вчера была итальянская сцена, сегодня выходите к зрителю в провинции. Вы чувствуете понижение градуса?
- Нет. Зритель в провинции может быть куда ближе нам, в отличие от чопорной публики в столице. Наоборот, чувствуешь большую ответственность. Даже тот, кто никогда не слышал оперных партий, но пришел на наше выступление, не должен разочароваться. Всё от нас, артистов, зависит. Если зритель уже взял билет, он сделал шаг навстречу. Теперь наша очередь - удивить, поразить, в хорошем смысле.
- Но ведь он только что зашел в зал с той самой улицы, где на каждом шагу звучит «ла-ли-ла-лай»!
- В самую точку попали. А у нас в зале он должен услышать живое искусство, понять разницу. Да, о вкусах не спорят. Кому нравится свиной хрящик, кому арбузная корка. Но хороший вкус прививать нужно. И не важно где - в далеком казахстанском городе, где мы ещё не были, или на большой сцене Большого театра.
- Эстрада вас не соблазняла? Наверное, там платят побольше...
- Нет, эстрадой не соблазнялся. Я вам признаюсь, что у меня есть другие направления деятельности, которые не связаны с голосом, но они позволяют мне зарабатывать и не изменять опере. У редких певцов оперные гонорары позволяют не задумываться о доходах.
- Ну не мясником и не грузчиком же вы подрабатываете?!
- Конечно, нет. Вы можете назвать это снобизмом. Да, в театрах платят мало. Но, я так скажу, опера выше всех этих разговоров. В последнее время появилась масса шоу. Например, в одном из таких Киркоров поет Тореадора или Долина поет Хабанеру. С оперой и близко не стояло! А вот любой оперный певец гораздо больше подготовлен к тому, чтобы спеть эстраду, джаз. Он наиболее точно, если аналогию с фигурным катанием вспомнить, пользуется своим «коньком». Он намного тоньше поймет материал. Никогда эстрадник не споет оперу. К чему я это говорю? Затраты профессиональные, интеллектуальные намного выше у оперников, чем у исполнителей эстрадной музыки. Поверьте выпускнику Гнесинки.
- Признайтесь честно, уж в Большом-то театре, наверное, мобильники во время спектакля не звонят?
- Увы и ах! Звонят, но, наверное, реже, чем где бы то ни было. Или может их реже слышно. Особенно во время оперы. Живой оркестр как никак. Да и живое пение.
- Когда-нибудь будет возможным перевоспитать нерадивого зрителя?
- Очень надеюсь, что такое время придет. Хотя, кажется, что быстрее изобрести беззвучные телефоны, которые будут подавать сигнал на уровне подсознания. Всё зависит от уровня воспитания. Для нас, артистов оперы и балета, каждый выход к зрителю - это попытка повысить его культурный уровень, обогатить его душевный багаж. В конце концов, подать тот самый сигнал на уровне сознания и подсознания - выключи телефон! (Рассмеялся). А если серьезно, мечтаю о зрителях, которые свои телефоны будут оставлять, как и верхнюю одежду, в гардеробе.
