Продолжаем беседу с патриархом «Костанайских новостей» Владимиром МОТОРИКО.
начало здесь
Торговля без участия денег
– Владимир Михайлович, предыдущий выпуск «Центральной полосы» мы закончили словом «бартер». О том, как он свалился на редакцию и на эпоху, длиною в десяток или более лет. Впрочем, торговлей без участия денег выживали и в первые сталинские пятилетки. Правда, газеты тогда об этом не писали.
– А мы не просто писали – были в процессе. В «святые девяностые» рухнула вся наша привычная жизнь. Государство кинуло на произвол судьбы село, и у нас стало меньше подписчиков. Не сразу, конечно. Еще пытались выжить некогда могучие совхозы, директора еще считали делом чести чтение газет. Традиционные читатели – рабочие, учителя, медики, культработники, домохозяйки… Директора, которых мы почти всех знали в лицо, изворачивались как могли, чтобы удержать людей, сохранить производство, вовремя платить зарплату. Но таких становилось все меньше.
Сейчас в это трудно поверить, но пенсии приходили с опозданием на месяцы. О какой подписке могла идти речь? Конечно же, газета писала об этом и получала в свой адрес немало «теплых» слов сверху. Но что нам могли сделать недовольные нашими публикациями власти? Зарплату они нам не платили, мы уже не были органом партии или акимата, сами зарабатывали деньги на подписке и рекламе. Сейчас за такую рекламу засудили бы, ведь печатали все, что хотел заказчик. Рекламировали табачные изделия, алкоголь, сомнительные медицинские услуги. Помню удивительное в своей наглости объявление: «Куплю баксы!». Бабушки давали бесплатные объявления о продаже алоэ. У всех в доме были эти алоэ, но они решили, что столь целебное растение разом удвоит их пенсию.
Богатые тоже плакали
– Областная газета по сравнению с «районками» жила шикарно. Я начала работать собкором с 1 мая 1995 года. Тогда в каждом районе и в городах были собкоры. Мы писали в свои газеты и в областную. К примеру, в Урицке (Сарыколе) собкором была Ирина Винникова, она что видела, то и рассказывала, на злобу дня. Смешно было читать, как при веерных, мягко говоря, отключениях электричества, люди по вечерам семьями убегали на те улицы, где лампочки еще горели, чтобы досмотреть «Рабыню Изауру», «Просто Марию» или «Богатые тоже плачут». Чем не бартер: сериалы вместо денег – получите удовольствие. Я не смотрела: у нас и телевизор накрылся, и мысли были только о «форме 13», которой аграрии рассчитывались за все на свете, включая подписку. Мне, как редактору, надо было и на «районку» читателей подписывать, и, как собкору, – на областную газету. Каково же было мое удивление, когда в ответ на инициативу провести встречу с читателями в санатории «Сосновый бор», мне ответили: у нас с подпиской перебор, тираж 100 тысяч, бумаги в типографии не хватает…
– У народа все еще была сильна привычная тяга к печатному слову, люди не забыли почтовые ящики, забитые газетами и журналами. А тут вдруг обвал, и почта еле жива, и радио замолкло. Газета с относительно свежими новостями, и тем более с критическими публикациями, была на вес золота. А денег, чтобы ее выписать, у народа не было. Держались за счет бартера – и мы, и читатели.
Однажды позвонил знакомый директор еще живого совхоза, к которому мы не раз ездили на рыбалку, и предложил бартер. Кустарным способом они научились делать рапсовое масло и предлагали нам его в обмен на подписку. Понятия не имели, какое оно, рапсовое масло, но поскольку в продаже не было никакого, заинтересовались. Надо ли напоминать, что интерьеры продуктовых магазинов в то время украшали только банки с березовым соком? Вот мы и согласились на такой бартер. Дело было зимой, после хорошей метели, но поехали, подписали договор, погрузили не помню куда эту бочку с маслом и привезли в редакцию. Раздали всем как бонус к невеликой зарплате. Помню это масло, зеленоватое и на ред кость вонючее. Но съедобное.
В другой раз приехала из не очень отдаленного села женщина с коллективным письмом по поводу задержанных пенсий. Просила опубликовать, еще верила, что газета может помочь. С собой привезла истрепанную до дыр областную газету. Выписали одну на все село и читали по очереди. Конечно же, мы это письмо напечатали, но помогла ли публикация, не скажу: не знаю. Скорее всего, помогла, потому что остановить подобные письма не мог никто. Даже областная администрация, как тогда назывался акимат.
Куда уходила зерновая расписка?
– Надо внести ясность: куда уходила вырученная за подписку бартерная продукция? Из своего опыта: совхозы поручали элеваторам выдать зерновую расписку редакции. Ту, что для «районки», я везла в типографию, которой тогда руководил ныне покойный Леонид Шевченко. Он то печатал газету, то останавливал: деньги, точнее, бартер исчерпан. С ужасом вспоминаю, что договоров на такой обмен не было, сколько раз выпустят газету за тонну пшеницы, не оговаривалось, и какой-либо документации не предусматривалось. Объяснялось это так: цены каждый день меняются на зерно, на бумагу, на топливо. Какие цифры ставить в договоры? Всеобщая мутная водица, в которой утонули многие районные газеты. Однажды хотела «подбить клинья» к директору типографии, предложила сделать с ним интервью для областной газеты. Он сразу сказал: они не напечатают, но на вопросы ответил. Материал, действительно, не опубликовали, из чего я сделала вывод, что все еще «Ленинский путь» с типографией тоже в контрах.
«…и публикации о разгуле демократии»
– Самому стало любопытно: как мы могли реализовать все то, что нам предлагалось? Однажды могучий некогда совхоз, имевший на своем знамени даже орден, предложил нам за подписку зерноуборочный комбайн СК-3. Немного поломанный, но его, уверяли нас, несложно починить.
– Между тем в 1997 году я уже работала в штате, а в соседнем со мной кабинете вела корпоративный бизнес Ирина Савельева. Она регулярно спрашивала, что я хочу под зарплату? Первым делом я захотела телевизор, потом мягкий уголок. Рассчитываться можно было и полгода, и больше. Мой семейный бюджет умещался в брючном кармане, поэтому была рада и новым вещам, и рассрочке.
– Ну, этот ассортимент нам предлагали за рекламу. В те годы каждый выживал как мог. Очень популярны вдруг стали самодельной лепки пельмени. Их выносили на улицу старушки, продавали безо всяких прилавков и прочих условностей. Вот и мы хотели было пойти по этой неверной дорожке, имею в виду опять же бартер и причины отказа от него. Свободное помещение у нас было, муки и мяса предлагали немало. Но если старушек никто не трогал, то нас быстро бы прижали к ногтю согласованиями, санитарными книжками, проверками. Поэтому остались с нашим традиционным бизнесом, со своей газетой, которая пользовалась спросом, как надежный источник новостей и публикаций о разгуле демократии. Других доходов у нас не было.
«Ещё одна эпоха»
– Владимир Михайлович, вместе с бартером развивалась конкуренция в медийной сфере.
-Это еще одна эпоха. Как-то приехала в редакцию сельская учительница с жалобой на задержку пенсий и зарплат. Просила опубликовать коллективное письмо, но фамилии подписантов не указывать. А к тому времени расплодилось немало мелких газетенок, которые на огульной критике властей и перепечатках из центральной прессы находили себе подписчиков. Спрашиваю: «А какие вы газеты выписываете?». Она честно ответила, что «Спид- Инфо». «И что же вы не пошли туда за защитой?». Она не сразу поняла: «Они помогут?». Пришлось популярно объяснить, что нелогично помогать своими деньгами одним газетам, а за помощью идти в другую. «Но вы же орган!». Чей? Я посоветовал внимательно посмотреть первую полосу газеты, на которой еще был призыв к пролетариям всех стран соединяться, но никакой орган там не значился. Но и это письмо мы опубликовали: как не помочь человеку? И сейчас подобные письма и обращения простых людей к власти публикуем. Потому что это все еще надежный способ добиться если не правды, то хотя бы огласки ситуации, в которую попал человек. Мы и сейчас выслушиваем всех, кто приходит к нам со своей бедой. Публикуем по мере возможности. Иногда спрашиваем: «А вы «КН» выписываете?». Чаще всего отвечают: «В Интернете читаю, мне достаточно». Но правду ищут все-таки по реальному адресу.
Продолжение следует.
