Окончание. Начало в номере от 16 октября
Эти воспоминания можно было смело назвать «Записками ветеринарного врача». Как и Джеймс Хэрриот, костанаец Аязбек ШАЛГЫМБЕКОВ прошел в сельском хозяйстве путь от простого ветеринара до ученого, директора конезавода. Его записки охватывают период от целины до наших дней и ценны упоминанием знаковых для нашей области имен и событий.
Хорошо забытое старое
– Когда я пришел в ОПХ «Заречное» старшим ветврачом, коров доили вручную. Герой Соцтруда Екатерина Генриховна Деккер, которую мы называли тетей Катей, доила 20 коров. И другие женщины столько же. Однажды я хотел помочь с сепаратором, взялся за ручной привод, с трудом смог повернуть. Настолько был тяжел физический труд доярок. К счастью, мы быстро перешли на мехдойку – все электрическое, механизированное.
Зимой регулярной практикой стала витаминная подкормка животных. В рацион ввели пророщенное в лабораториях зерно, патоку, тыкву, яблоки, кормовую брюкву куузику, подмороженный рапс. Все эти подкормки гнали молоко, в них содержание селена было очень высоким, а селен важен для воспроизводительной функции КРС. Куузику вплоть до марта добавляли, рапс – с июня по октябрь.
Стандарт поднялся до того, что коров-первотелок, что давали менее 20 литров, выбраковывали. Виктор Петрович Попов ранжировал коров по показателям. По надоям, даже по масти. Бывало, зайдешь на ферму, смотришь на коров, у них даже вымя и соски как по линейке, одинаковые. В 80-х последнюю бруцеллезную корову вывезли из Рыспая, победили бруцеллез и туберкулез у животных, во многом благодаря научным изысканиям и постоянной исследовательской работе профессора Валентина Ивановича Пионтковского. Он руководил Кустанайской научно-исследовательской ветеринарной станцией и лабораторией по изучению туберкулеза животных. Лично ездил по всем хозяйствам, и мы всегда придерживались его рекомендаций.
Победили туберкулез не только у коров, но и среди людей. Сейчас то и дело наблюдаем вспышки опасных инфекционных заболеваний. А ведь далеко ходить не нужно, все еще есть труды, пособия и патенты Валентина Пионтковского и других ученых. Верно говорят, что новое – хорошо забытое старое.
Пятнадцатилетний комбайнёр
– В 1992 году генеральным директором научно-исследовательского института сельского хозяйства был назначен Валентин Иванович Двуреченский. В праздничный день 8 марта вызвал меня к себе и спрашивает: «Ты ведь работал в Рыспае? Все там знаешь. Поехали со мной». Приезжаем в Рыспай, а там от былого порядка ничего не осталось. Коровы грязные, управляющего на работе нет. Двуреченский посмотрел на все это и говорит: «Принимай хозяйство».
Валентин Иванович ездил в отделения ежедневно, в Рыспае обычно обедал. По его словам, о человеке судил не по разговорам, а по делам. И когда ему пришла мысль преобразовать все отделения в малые предприятия, он сказал: «А ты, Аязбек, энергичный, возглавишь сразу два – в Рыспае и в Талапкере». А сельхозугодий в этих двух хозяйствах было больше, чем во всех остальных, вместе взятых. «Справишься», – резюмировал Двуреченский.
В Рыспае в ту пору было 90 процентов немецкого населения. В семьях была такая традиция: отец – комбайнер, дети с раннего утра вместе с ним в поле. Комбайны СК-4 и СК-5 – малопроизводительные. Два комбайнера нужны, чтобы успевать. А людей-то на уборке не хватает. И ребята-семиклассники у нас шли, как помощники комбайнера. Они обычно днем за штурвал садились, пока отцы отдыхали. Родитель сменял сына вечером. Показывал, где после круга смазать надо, где подтянуть. И пацаны в 15 лет знали порой больше, чем выпускник сельхозтехникума.
Урожаи пошли хорошие. Появилась возможность строить дома для специалистов. Воздвигли баню, магазин, контору. Асфальт, освещение, воду провели в дома. Отремонтировали школу, детсад. К нам переехали несколько корейских семей, стали первыми в отделении овощи выращивать с применением арычной системы.
В 1994 году, когда в селах не было даже капусты, мы решили проблему дефицита овощей. Даже в другие села экспортировали.
Метод перекрёстного сева
– И вот на фоне этого подъема Двуреченский заявил: «Пойдешь ко мне в замы. Но на самом деле будешь заниматься конезаводом. Там тоже проблемы. Поднимать завод надо». Действительно, там наступил кризисный момент. Не было солярки даже, год выдался засушливый. Доходило едва ли не до кормежки камышом. Приезжали бизнесмены, предлагали пустить на мясо в обмен на дизтопливо. Я сказал директору: «Валентин Иванович, нам этого не простят». Двуреченский согласился: «Да, наша задача – пусть не преумножить, но сохранить».
Были и забавные случаи. Стояла у нас одна клетка, 400 гектаров, обычно неурожайная – не больше 8 центнеров с гектара. Я сказал агроному: «Давай так, днем я сев проконтролирую, в ночь ты выйдешь». Понадеялся на него, а он, в свою очередь, на механизаторов. Утром приезжаем с Двуреченским – зерно лежит прямо на поверхности. Второпях, кое-как, чтобы успеть, ребята «постарались». Валентин Иванович в гневе: «Стоимость семян и солярки – за счет зарплаты агронома!». Я агроному: «Я же на тебя понадеялся». Тот в ответ: «Исправим, Аязбек!». Двуреченский снова приехал с проверкой, а там семена снова на поверхности, только теперь перпендикулярно. Гнев на меня обрушился – теперь все за мой счет. И тут, в июне-июле зарядили дожди, и все это перекрестно посеянное семя резко пошло в рост.
Как раз приехал к нам заместитель главы областной администрации Арнольд Бергер и пришел в изумление: «Я такого хлеба в жизни не видел». И они с Балташем Турсумбаевым решили президента именно на это поле привезти.
А Двуреченский тогда был в обиде на Назарбаева за то, что разжаловал из министров сельского хозяйства. Поручил мне докладывать. Президент увидел поле и спросил: как, мол, такого добились? А что я мог ответить? «Это новый метод перекрестного сева, – говорю. – Научная разработка Валентина Ивановича Двуреченского». Назарбаев поискал глазами директора, а тот позади всех стоял. «Валентин, ты почему не подходишь? Обиделся на меня?». Двуреченский подошел, они рукопожатием обменялись и помирились.
Труд был престижным
– Сегодня мне непонятно отношение к труду простых рабочих в обществе. Труд вдруг стал непрестижным, порой даже постыдным занятием. Что-то упущено в воспитании наших детей. Раньше уборка в классе была обычным делом, никто не отлынивал. Работали на школьном приусадебном участке, поливали цветы. Летом – обязательные две недели в трудовом лагере при школе. Вспомните, какие были кругом сады – и в Заречном, и в Мичурино. Осенью собирать яблоки – да мы делали это с удовольствием. Вплоть до 90-х годов в школах работали учебные комбинаты. Молодежь осваивала профессии водителя, механизатора, оператора машинного доения, повара. Когда ты с пятнадцати лет видишь, что такое работа, что такое труд, у тебя меняется взгляд на жизнь.
К нам в ОПХ приходили работать школьники, и мы им платили. На животноводческом комплексе был оборудованный учебный класс. Ребята, конечно, работали неполный день, но с большим рвением. Овладевали навыками сначала на небольшой мехдойке, потом на профессиональной. Практиковались на базах, ухаживали за телятами, делали уборку. Каждый класс осуществлял шефство над определенной базой. У школьника была возможность заработать. Не только семье помочь, но и собрать средства, например, для экскурсионной поездки класса. Труд был привычным делом.
Я не говорю, что нынешние дети сплошь лентяи. Нет, есть хорошие дети, которые приучены помогать родителям. Но очень много ребят, которые стремятся овладеть модными профессиями, например, в IT. Но все айтишниками быть, увы, не могут. Сегодня в сельском хозяйстве большой дефицит рабочих кадров. Именно поэтому происходит стагнация в аграрном секторе, и в производстве преобладают продукты низкого качества. Потеря качества того же молока, мороженого, колбасных изделий – прямое следствие потери 90 процентов специалистов в сельском хозяйстве.
Фото Сергея МИРОНОВА из архива «КН»
