Европейские охотники не прощают только одного – разгильдяйства. Сервиса абы какого. Хантеров можно понять: среди них нет Ротшильдов. К нам едет обычный среднеевропейских класс бюргеров, зарабатывающих на шнапс и штрудели трудовой копеечкой.
Письмецо в конверте
Читать чужие письма не комильфо, но тут другой случай.
«Дорогой Анатолий! На деюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии и хорошем настроении. Ты сам знаешь, что охота в этом году у нас была лучшая за многие годы нашей совместной работы.
Благоприятная погода зимой 2024/2025, безусловно, способствовала этому. Но эти успехи были бы невозможны без твоего профессионализма и твоей команды как в офисе, так и на охотничьих угодьях – и за это мы еще раз от всего сердца благодарим всех вас. Сложилось все просто идеально: популяция дичи и качество трофеев, обслуживание в лагерях, организационные вопросы в Костанае и, наконец, оформление вывоза трофеев в Астане. Трофеи уже прошли таможенные процедуры в Австрии в соответствии с ветеринарными и таможенными правилами ЕС и уже отправляются к нашим клиентам. Мой преемник, Бенедикт Клостерманн, также был в восторге от охоты и всего сопутствующего процесса. Он снял отличные видеоматериалы, которые можно будет использовать в рекламе.
Мы хотели бы, чтобы ты сообщил нам до октября 2025 года, продолжишь ли ты (а я на это надеюсь!) наше сотрудничество и, если возможно, предоставишь нам цены на сезон 2026 года. Вопрос о том, хочешь ли ты подписать контракт с MISTRAL JAGDREISEN (Австрия) или MISTRAL JAGDREISEN (Германия), не является определяющим. Самое главное – чтобы мы были все здоровы! Garpe Diem! Что означает «живи настоящим!». С искренним уважением – Тони Улмер».
Предмет добычи
Письмо моему тезке – Анатолию Коваленко, председателю облохотобщества. В нашей области самый высокий в разрезе страны лимит на добычу косуль. В мире только два вида косуль – сибирская и европейская. Европейская проигрывает нашей северной по объективным показателям. Наша – это почти пятьдесят килограммов живого веса, и она не занесена в Красную книгу Казахстана. Размер и вес ее рогов тоже заметно больше, что и является целью трофейной охоты иностранцев. Чем старше козел (самец), тем знатнее у него рога.
Прирост косуль в области особенно был заметен, когда горели леса наших российских соседей. В 90-х годах животных косили по обе стороны границ браконьеры, покрывая контрабандой общепитовскую нужду в мясе. Сейчас популяция держится на стабильно высоком уровне, что, как это ни парадоксально, создает проблемы и косуле, и человеку: в поисках корма животные дрейфуют и по засеянным полям. Браконьеры не исчезли, но существенно притихли: штрафы нешуточные, ответственность вплоть до уголовной.
Деньги и сервис
Я не первый год пишу о хантерах. Другой язык, привычки, традиции. Лет 20 назад я смотрел на них как на инопланетян: это ж сколько же должен зарабатывать, например, пожилой норвежский стоматолог, чтобы однажды сесть и улететь охотиться куда-то в Среднюю Азию? Еще больше меня удивляло, что интурохотники не заморачивались камуфляжной спецодежой. Они не носили банданы типа Рембо, не было на них натовских берцев, не пели они тирольских песен. В обычных старых пиджаках и ношеных брюках, гости выглядели не лучше наших деревенских работяг, занятых подворьем. Верхом их требований к нашему сервису было наличие свежих простыней, горячей воды и чистой спальни.
За 20 прошедших лет в этом списке ничего кардинально не поменялось. Вагончики на колесах с фанерными перегородками и шконками в два яруса, оставшиеся от советской стройиндустрии, ныне заменили на подобные, только комфортабельнее, ближе к купе в спальном вагоне дальнемагистрального поезда.
Это не жлобство. Среднестатистический европейский охотник тратит за недельную поездку к нам, включая перелет, трансферт, содержание по типу «все включено», услуги егерей и обслуживающего персонала, лицензии, не одну тысячу евро. Это обособленное сообщество, поездившее по миру, и которое в силу своего профессионализма за километр чует не только размер рогов у косуль, но и вашу степень подготовленности к делам подобного рода.
Они платят за каждую лицензию (одна косуля – одна лицензия) в десять раз больше, чем жители Казахстана, и оттого на процедуру охоты смотрят, как на производственный цикл. Чем по существу и является туристическая индустрия в любой точке земного шара. Загранице есть что и с чем сравнивать. Прежде чем получить в руки свидетельство охотника, у себя на родине они прошли мелкое ситечко сложных экзаменов. Вот как наш бывший соотечественник описывает процедуру этих вопросов и ответов в Германии. По степени сложности «нас там и не стояло». Привожу фрагменты.
Мелкое ситечко
– Учили мы главным образом по «библии» – сборнику обучающих книг издательства Heintages, стоимостью 200 евро. Это набор из десяти иллюстрированных учебников примерно по 150 страниц со следующими предметами: «Земельное и лесное хозяйство, уход за дичью», «Охотничьи собаки», «Охрана природы». «Охотничья практика», «Дичь: птицы», «Дичь: животные», «Заболевание дичи. Разделка и переработка дичи», «Оружие и патроны», «Обращение с оружием», «Оружейное право»… У нас сдали все, кто учился с нами в группе. Другие шесть человек с нашего курса были отправлены на пересдачу. На это имеется 13 месяцев. Экзамены проводят каждые два месяца. Если не уложатся, то придется проходить весь курс заново.
– Мы перешли к столу, где находились челюсти диких свиней. По этим костям нужно было определить возраст копытного. Потом меня опросили немного об отличиях между ястребиными и соколами, узнать по чучелу обыкновенного канюка. Далее перешли к рас тениям. Моя задача: какие из них плоды дугласовой пихты, ели, лиственницы, каштана и остролистого клена, а также черешчатого, скального и красного дуба. Я забуксовал на плодах остролистого клена и сказал, что тут мне не хватает четкости изображения. Экзаменатор показал мне лист, после чего я сразу же назвал дерево. Всего из 12 человек нашей группы этот барьер одолела только половина.
– Меня спросили, что я буду делать, если найду сбитое на асфальте животное. Вернее, каким образом я избавлю его от страданий, если у меня будет пистолет или нож. Я сказал, что по возможности применю нож, чтобы при стрельбе избежать опасности рикошета пули от асфальта. Главное, что мне хотели внушить экзаменаторы, – это четкое осознание того, что я теперь, как охотник, являюсь официальным защитником животных и по закону о защите животных должен предпринимать любые допустимые действия, чтобы уменьшить его страдания. Например, я стал свидетелем аварии, в которой пострадало животное, то мои действия – это как можно быстрее избавить его от страданий. При этом я должен учитывать другие законы и ни в коем случае не подвергать людей опасности.
Типажи
В водовороте интурохотников попадались и вовсе редчайшие. Со слов Анатолия Коваленко, летчик люфтваффе, которому чудом удалось выжить в сбитом «Юнкерсе» в небе под Сталинградом. Сухой, лысенький, похожий на гнома, со вставной челюстью и огромным желанием завершить охотничью карьеру на хорошем рогаче. Дед трясся на УАЗике до тех пор, пока не сделал свой коронный выстрел. А потом всю свою охотничью амуницию раздал нашим егерям. Ему она уже ни к чему.
А как насчет чаевых? Это предусмотрено и прайсом интурохотников, где так и написано – «трингельт». Но размер чаевых на практике опять же зависит от человека. Один может весь недельный тур чуть ли не целовать взасос егерей за организацию охоты, густо пересыпая речь превосходными степенями, а на финише трингельнуть лишь копеечный сувенирный значок. Другой может не поскупиться и на сотню евро.
Наши ребята таким, конечно, благодарны, но все-таки главной движущей силой коваленковского (других вариантов в области я не знаю) интурохотуризма является добротная работа всех тех, кто воспринимает ее, как свой личный вклад в общее дело. Это не романтизм. Это действие, из которого складывается конкретная зарплата. Поэтому нужно очень пос тараться, чтобы организация туров приобрела устойчивый образ подлинного профессионализма. Это ведь как колодец, ценный лишь, когда в нем не пересыхает дно.
Фото автора
