И проблема вовсе не в семейной борьбе за наследство. Наоборот. В дружной семье Марии ХАРЧЕНКО все уверены – квартира по праву принадлежит ей. За своим дядей она ухаживала больше десяти лет, и даже жила у него. Более того, она его законная и единственная наследница: больше никто и не претендует. Но вот не приватизированную вовремя квартиру своей считает не только она, но и... власти.
Равноценный обмен
Мария Харченко обратилась в «КН» за помощью. По ее словам, уже несколько судебных инстанций вынесли решения не в ее пользу. Хотя Мария уверена – закон на ее стороне.
– В 1957 году прадеду выделили землю под дом. Он его построил. На участке были дом и землянка. Там жили мои прадед с прабабушкой, дед с бабушкой, их дети, мы, – рассказывает Мария. – Есть страховка на дом – свидетельство того, что собственность личная. В 80-х годах дом было решено снести – на его месте построили многоэтажку. За снос нашего дома семье выделили три квартиры: моим папе и маме, моему дяде с семьей и бабушке с дедушкой. Все в одном подъезде.
Тогда всем давали ордер, независимо от того, по какой причине выделяли квартиру. В этот дом заселяли работников дизельного завода. Но мой дедушка никогда там не работал. Нам это удалось доказать. По этому поводу были вопросы, потому что тогда жилье могло бы считаться арендным. А нам квартиры дали именно взамен снесенному жилью. С дядей у нас квартиры на одной площадке. Он развелся, его жена с сыном уехали в Германию, связи все оборвались. Перед отъездом она выписалась из ордера.
Личная собственность
В 1992 году, когда шла массовая приватизация, семья Марии и дедушка с бабушкой приватизировали квартиры. А вот дядя нет. Так вышло, что документы для процедуры он собрал, но потерял. А повторно собирать не стал, потому что был уверен: никто не отнимет жилье, ведь он его законный владелец.
– Кто-то ему сказал, что никто у него квартиру не заберет. Юридически неграмотный, поверил. Через время у него начались проблемы со здоровьем. Стал обращаться ко мне за помощью. И я к нему переехала. Платила коммуналку, покупала лекарства, продукты. Оформили ему инвалидность. Однажды, когда была на работе, позвонила соседка. Мол, по подъезду ходит прилично одетый мужчина и собирает подписи, что он живет с моим дядей Славой. Видимо, узнали, что квартира не приватизированная. А я даже не знала об этом в тот момент. Пошла в ЦОН, мне сказали, что квартира нигде не стоит на балансе. Потом в акимате пояснили, что жилье нужно приватизировать. Спросила: сколько это стоит? Ответили, что по рыночной цене. Откуда у меня такие деньги? Пошла к юристу, получила ответ, что нужно обращаться в суд. Я испугалась, что сейчас чего-нибудь натворю и вообще без квартиры дядю оставлю. На том дело стало.
Акимат против
В 2015 году дядя умер. На тот момент Мария уже несколько лет была прописана в квартире.
– Я живу в ней по сей день. Решила оформить на себя право собственности, так как фактически живу в квартире больше семи лет. Первый суд в 2015 году выиграла. Акимат ни одного документа в опровержение моих слов не предоставил. Но прокуратура подала апелляцию, и решение отменили. В суде говорили, что я должна приватизировать жилье. А как, если она нигде на балансе не стоит? Я написала заявление в прокуратуру. Там пояснили: если жилье выдано за снос, то подлежит оформлению в собственность. В 2016 году в Костанай приезжал для приема граждан первый заместитель генпрокурора Иоганн Меркель. Я обратилась, он посмотрел документы. Сказал местному прокурору, что у них есть возможность мне помочь, дал поручение. На этом все. Пошла к дежурному прокурору. Мне посоветовали жить семь лет в квартире, а потом подавать в суд. Но ведь я уже там дольше живу. Но доказать этого не получилось. В 2023 году подали иск. Проиграли. Акимат считает, что я недобросовестно поселилась в квартире.
Надежда на Верховный суд
Получается, собственника у квартиры нет по сей день. Она висит в воздухе. Чтобы поставить на баланс, ее надо признать бесхозной. Но этого сделать в акимате не могут, ведь Мария оплачивает коммунальные счета. О какой бесхозности при таком раскладе может идти речь? И это ли не доказательство того, что женщина живет в квартире нужные семь лет для того, чтобы считаться ее владелицей.
Но вот какая позиция по этому поводу у акимата: «Согласно статье 240 Гражданского Кодекса Республики Казахстан, гражданин или юридическое лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющий как своим собственным недвижимым имуществом в течение семи лет, либо иным имуществом не менее пяти лет, приобретает право собственности на это имущество. Добросовестность владения означает, что лицо стало владельцем жилища правомерно, т. е. оно оказалось у данного владельца в результате событий и действий, которые прямо признаются законом, иными правовыми актами, либо не противоречат им, но не получили правового оформления (например, передача собственником жилища без соблюдения предусмотренной законом формы договора купли-продажи, аренды и т. д.). На данный момент истцом не была доказана добросовестность приобретения. На основании вышеизложенного, прошу суд в удовлетворении исковых требований отказать».
Это цитата из отзыва акимата на апелляционную жалобу Харченко. И областной суд ее сторону не принял. Теперь все надежды на Верховный суд. Мария Харченко намерена идти до конца
